С юристом ЕЛЕНОЙ ГАРАСЫМИВ я хотела пообщаться на тему табакокурения и дискриминации курильщиков в современном обществе. В общем, о наболевшем. Разговор же пошел о наполнении госбюджета, круговороте денег в природе, глобальном зле и борьбе с ветряными мельницами.
Мы с юристом закурили. «Неплохое начало», — подумала я. То есть борьбы интересов, равно как и лекции о вреде курения и о правомерности действия государства, его запрещающего, точно не будет. В кафе громко играла музыка, а я сидела, слушала ответ на свой самый первый и невинный вопрос и понемногу понимала, что все остальные вопросы, подготовленные заранее, будут совершенно ни к чему. Конечно же, он, вопрос, был о дискриминации курильщиков в современном обществе, о навязчивой антиникотиновой пропаганде и штрафах... И, естественно, о возможном ужесточении противокурительных законов. В общем, обо всем, что волнует людей, пытающихся быть свободными в мутной реке странных ограничений, навязанных какой-то кучкой непонятных личностей, наделенных не менее непонятными полномочиями.
ЗАКОННОЕ БЕССИЛИЕ
Оказалось, что все наши запрещающие и ограничивающие курение законы — банальная фикция, задуманная исключительно для расстановки галочек в нужных местах европейской конвенции. Вопрос о равномерности прав курящих и некурящих некорректен в нашей стране, равно как и вопрос о дискриминации курильщиков, просто потому,что регулирующих законов нет, есть исключительно фикция и показуха. Собеседница добила: «В самом законе изложен короткий список мест, где курение запрещено вообще, но в этих местах и так всегда было запрещено курить. Например, больницы, школы, залы ожидания на вокзале, вагоны поездов (но не тамбуры. Тамбуры считаются специально отведенным местом для курения). В других же общественных местах обязательно должны быть выделенные места для курения. Это к тому, что стоите вы, допустим, на перроне и курите, предварительно отойдя на несколько шагов от людей. И вот подходит к вам воин тьмы в милицейской форме, вменяя курение в общественном месте и требуя сигарету потушить — раз, мзду — два. В таком случае вы спокойно можете сказать, что не находитесь в зале ожидания вокзала, или требовать, чтоб вас за ручку отвели в место, собственно для курения предназначенное, а за неимением оного — отвалить в преисподнюю и не мешать добропорядочным гражданам пользоваться своими же гражданскими правами. Формально вы будете правы. По факту — у вас начнут проверять документы и рассказывать про пакости, которые можно устроить вашей драгоценной персоне, если вы продолжите оказывать сопротивление правоохранительным органам. То есть все как в «нормальных» демократических странах — кто сильнее, тот и прав. Да, действительно, получается, что и в кинотеатре теоретически можно курить, закон этот момент не оговаривает, но дает право собственникам кинотеатров на своей территории вводить запреты на курение, и тогда бабуля-уборщица грязной тряпкой по лицу огреть может... В общем, непонятно. Выходит, что с принятием закона ничего особенно не поменялось — курить нельзя там, где никогда и не разрешалось. Да, это правда, что Конвенция требует ужесточать меры, но на соблюдение законов необходимо финансирование, которого в стране нет. Поэтому и принимаются законы-призраки для галочки.
ОСОБЕННОСТИ НАЦИОНАЛЬНОЙ ФАРМАКОЛОГИИ
Пока дым сплетался узлами, я узнавала все больше и больше. Про то, что надеяться или бояться ужесточения антитабачных законов в нашем родном государстве в принципе глупо, потому что пока у него банально нет денег. Даже для того, чтоб проследить за выполнением существующего закона, необходимо отдельное финансирование. Вот если какая-то инициативная группа решит взяться и побороть нашу нацию злостных курильщиков, то тогда нам дадут грант. Конечно, на проведение срочных мероприятий. Конечно, 80% этого гранта уйдет на «ксерокс». Оставшиеся 20% потратят на отработку статистики — доказательства правильно использованного гранта. Допустим, поставят на Крещатике (а ведь, как известно, именно в центре обитают самые заядлые нарушители законов и проводятся самые показательные карательные операции) штук десять милиционеров и заставят их штрафовать кого ни попадя два месяца подряд. Даже, может, бланки специальные напечатают, чтоб было что подписывать и показательно прятать «в архив» при получении штрафа. В общем, сделают все как надо. Но только пройдет эта показательная пара месяцев — и снова под значками «не курить» в переходах будут возвышаться груды окурков. Сделав пару глотков кофе, визави улыбнулась: «Знаешь, вообще смешно получается — в новом бюджете повышение акциза уже просчитано, даже посчитано, сколько денег оно принесет. То есть в госбюджет закладывают суммы, которые в теории получат от курильщиков. А как же, если все вдруг перестанут курить, можно будет получить такие внеплановые доходы? Это так же если бы владелец кафе поднял цену на кофе в своем ресторане, запланировал себе из этого получить двойную выручку и повесил табличку на дверях «кофе — яд!». Более того, он решил бы включить в свой бюджет и доход от того, что будет штрафовать людей, пьющих кофе в его заведении. И когда его спросили бы, зачем он это сделал, он сказал бы, что он сильно обеспокоен уровнем сердечно-сосудистых заболеваний среди населения. Вам, как посетителю, было бы абсолютно очевидно, что это обычная обдираловка, а озабоченность сосудисто-сердечными заболеваниями лишь повод. Что ж, в принципе в таком кафе мы с вами и живем сейчас. Ведь если бы государство было бы действительно озабочено здоровьем своих граждан, то борьбу оно начало не с запрета курения, а с других аспектов, намного негативнее влияющих на наше с вами самочувствие. Возьмем, к примеру, медицинские опыты, которые во всем мире запрещены, а у нас разрешены просто потому, что это большие деньги. Что такое медицинские опыты? Это процесс проверки новых медицинских препаратов. Представляешь себе приблизительную структуру фармакологической индустрии, да?» Я замечательно представляла. Количество всевозможных лекарств, дополняющих или снижающих действия других, меня всегда поражало — складывалось такое ощущение, что человечество только и делает, что залечивает негативные действия одних препаратов другими. Иногда вообще казалось, что сначала создается лекарство, а уж потом фармакологи выдумывают болезнь, которая к нему бы получше подошла. «Так вот, — быстро продолжила Гера (замечательное второе имя для юриста, правда? Так звали жену Зевса, которая, между прочим, была родной сестрой Фемиды), — в любой крупной фармакологической компании есть большие лаборатории, которые день за днем усиленно разрабатывают новые панацеи от всяких болезней. Я говорю сейчас не про чаи от гриппа со вкусом папайи, а про сильнейшие лекарства от рака, допустим. Формально их на людях испытывать не имеют права, это запрещено в большинстве стран мира. А у нас, как ни странно, нет, не запрещено... В этом месте у собеседницы проскакивает нервный смешок, а я подкуриваю и терпеливо жду, пока она продолжит. «Схема проста: фармацевтическая компания открывает офис в Украине и подготавливает подопытные медицинские препараты для украинских клиник. В них работают врачи — агенты, которые принимают участие в этом исследовании. На законодательном уровне все вполне легально. Фишка в том, что больных никто не предупреждает о том, что им дают препарат, который, собственно, на них же и испытывают. Статистики, которая бы доказывала положительность-отрицательность результатов подобных опытов, нет и это на самом деле мировая проблема, потому что фармацевтические компании скрывают факты негативного воздействия препаратов. Допустим, есть 10 пациентов с раком, которым торжественно вручили какой-нибудь «Фармакон», например, а то, что он не был исследован, не уточнили. И попросили прийти через десять дней, кровь сдать. И если из десяти человек через нужный срок пятерых привезут на «скорой» с отпавшей печенью — то вы об этом все равно не узнаете. А препарат, может, снимут с производства, может, доработают, а, может, так и оставят — человек-то умер по другой причине. Лекарство ведь было от опухоли, а она, между прочим, уменьшилась. Это просто печёнка не вовремя отказала. Впрочем, о том, как на самом деле все происходит, мы с вами никогда не узнаем».
УРОКИ НЕМЕЦКОГО
Услышанное повергло меня шок. В голове проносились кадры из фильмов про зомби, заполоняющих планету, а мысли о теории мирового заговора даже вырвались наружу. Она засмеялась: «Нет, фармацевтика пока что — совсем не глобальное зло. Вот курение — да. Я это называю теорией конспирации, борьбой с ветряными мельницами. Ведь на самом деле глобальное зло нужно для стимуляции общества, чтоб сплотить его против одного невидимого, но явно существующего врага, и выкачивать деньги на эту борьбу из бюджетов. Чем больше и серьезнее зло — тем больше денег. Если бы мировая общественность действительно решила, что курение — это то, с чем нужно бороться на международном уровне, то с табаком поступали бы наравне с кокой или опиумным маком — поставили бы вне закона. Табачные фабрики бы были уничтожены, а плантации сожжены. Но этого не происходит, потому что сигаретная промышленность — это деньги, это большие деньги, особенно для страны, которая выживает благодаря алкоголю и никотину». Разговор утих, стало обидно за державу. Живем, оказывается, какие-то конвенции подписываем, мол, в Евросоюз спешим, свободы ограничиваем для этого, законы-призраки принимаем и параллельно кормим больных неизвестными лекарствами, создаем законы о повышении штрафов за курение в трамвае (черт подери! Кто-нибудь видел заядлых трамвайных курильщиков?), регулярно платим налоги на «ксерокс», и раз за разом наступаем на одни и те же грабли. Ведь первый полицейский закон, запрещающий курение, был принят еще в 1930-х годах в Германии и тогда же доказал свою несостоятельность. Нацисты первыми провели крупномасштабную кампанию, которая должна была заставить арийцев отказаться от курения. Тогда ввели запреты на курение в общественных местах и на рекламу табачных изделий, как раз то, что собираются сделать у нас. Противопоставление некурящих Адольфа Гитлера, Муссолини и Франко заядлым курильщикам Сталину, Рузвельту и Черчиллю принесло немало плюсов идеологии и денег в бюджет. Увеличив налоги на производство табачных изделий на 80—90%, германский бюджет получил колоссальные доходы. А количество курильщиков за те славные десять лет увеличилось всего-навсего в шесть раз. Впрочем, после падения режима курить там действительно стали меньше — сырья не было, пока добрый дядюшка Сэм не подкинул в рамках плана Маршалла бесплатный табачок, подсадив тем самым даже самых истинных арийцев на американское курево. Так что бороться с курением методом агрессивной политики двойных стандартов совершенно глупо — это история доказывает. Любая агитационная истерия позволяет взвинтить акцизы на определенное количество процентов и снять их не с табачных компаний, а непосредственно с самих курильщиков. А там — поборем курение, начнем войну с холестерином, с аллергической пыльцой... еще с чем-нибудь. Главное, чтоб круговорот денег не иссякал, ведь каждый его круг — это определенный процент, потраченный на «ксерокс». Вот и вся борьба!
© Ego, № 10 (октябрь 2009)
Похожие статьи:
Курительный дайджест → «Борьба» с курением на Украине
Азбука курения → Предисловие ко второму русскому изданию
Вы действительно хотите начать курить? → Плюсы курения
Вы действительно хотите начать курить? → Минусы курения
