Сколько себя помнил, Зыков всегда курил. А помнил он себя с пяти лет. Зыков не просто курил — он смолил. В квартире все было прокурено, даже от ангорского кота Теофила пахло табачным дымом.
Незадолго до серебряной свадьбы терпение жены Марии Григорьевны лопнуло.
— Ты можешь мне сделать подарок к серебряной свадьбе? — спросила Мария Григорьевна. — Бросить курить?
— Дороговато, — задумчиво сказал Зыков. — Может, к золотой поспею!
Сколько себя помнил, Зыков всегда курил. А помнил он себя с пяти лет. Зыков не просто курил — он смолил. В квартире все было прокурено, даже от ангорского кота Теофила пахло табачным дымом.
Незадолго до серебряной свадьбы терпение жены Марии Григорьевны лопнуло.
— Ты можешь мне сделать подарок к серебряной свадьбе? — спросила Мария Григорьевна. — Бросить курить?
— Дороговато, — задумчиво сказал Зыков. — Может, к золотой поспею!
Но тут решительно подключилась дочь Катя, и силы оказались неравными.
— Отдаюсь на ваше усмотрение, — согласился Зыков.
И вот они шли к врачу: слева — Мария Григорьевна, справа — дочь Катя, посередине рассеянно шагал Зыков с потухшим окурком сигареты в углу рта. Со стороны казалось, что дружная семья на прогулке, на самом деле они его конвоировали. В очередь к врачу они сидели в таком же порядке.
Пути отступления были отрезаны, и Зыков покорно вошел в кабинет.
— Курите? — спросил врач.
— Курю, — честно сознался Зыков, — курю, сколько себя помню, а помню себя с пяти лет.
— Один грамм никотина... — начал врач.
— Лошади никотин не едят, — скромно заметил Зыков. — Лошади едят овес, сахар, иногда соль, потом пьют воду.
— Верно, — согласился врач, пораженный логикой Зыкова. — Но посмотрите фотографию легких курильщика с двадцатилетним стажем. Сплошная смола и деготь!
— Дегтем мажут сапоги, а смолой смолят лодки, — сказал со знанием дела Зыков. — Лодки не гниют и не пропускают воду.
— Посмотрите, — пошел на крайнюю меру врач, — показывать запрещено, только для вас. Кривая летального исхода от того, сами знаете от чего!
— Статистика? — спросил Зыков.
— Она, — подтвердил врач, — наблюдалась автономная область тридцать лет.
— Не убедительно, — парировал Зыков, — нужно наблюдать несколько республик со времен древних поселений.
Марии Григорьевне врач лично объяснил, что случай трудный и нужен гипноз или физическое насилие. Физическое насилие над родным мужем исключалось, оставался гипноз.
Гипнотизера Мария Григорьевна нашла без труда. На ближайшем столбе она прочла: «Обучаю игре на гитаре и лечу гипнозом по договоренности». С вечера в субботу Зыкова готовили всей семьей, как для рентгена желудка, а утром пришел сам гипнотизер — худой и маленький, с большим носом, в глазах светилась воля.
Вел он себя профессионально, перед сеансом тщательно вымыл руки... Зыков сидел вялый и мрачный, как комар в пробирке. Гипнотизер удалил всех посторонних и приступил к сеансу. Он долбил и сверлил Зыкова глазами, делал пасы руками и трагически шептал:
— Вы не курите, вы не курите!.. Зыкову гипнотизер вскоре надоел.
— Курю я, — сказал он просто, — пойдем лучше позавтракаем.
Потом они мирно ели на кухне и гипнотизер говорил Марии Григорьевне, что одним сеансом тут не отделаешься.
Следующие сеансы гипноза Зыков принимал на сытый желудок и, утомленный пасами, вскоре засыпал. Просыпался от желания закурить.
— Половина дела сделана, — говорил гипнотизер, — засыпаете, просыпаетесь, а курить не хочется.
— Точно, покурю — и не будет хотеться, — соглашался Зыков.
— Буду вас лечить методом отвращения, — заявил гипнотизер.
Он стрельнул у Зыкова сигарету, закурил, затянулся поглубже, рухнул на ковер и, зайдясь кашлем, задергал ногами, честно отрабатывая свою красненькую.
— Мне противно, мне противно, — бубнил гипнотизер, катаясь по ковру в клубах табачного дыма.
Кот Теофил первое время шипел и выгибал спину, потом привык.
«Однако нелегкий хлеб, — подумал Зыков. — Ковер бы убрать, пускай по голому полу колотится».
На следующем сеансе гипнотизер вдруг перестал дрыгать ногами и вопить, сделал пару глубоких затяжек и задумчиво сказал:
— В этом что-то есть, вроде как успокаивает и отвлекает...
Заглянув в комнату, Мария Григорьевна застала их в клубах табачного дыма, квалифицированно беседующих о преимуществе фабрики «Дукат» перед фирмой «Кент». Гипнотизера рассчитали без выходного пособия.
К другому объявлению на том же столбе Мария Григорьевна почувствовала внутреннее доверие. Она прочла: готовлю по математике для поступления в институт, оплата в зависимости от одаренности... дальше строчки были размыты дождем.
— Гипнотизер! — ахнула Мария Григорьевна. — Конечно, гипнотизер с математическим уклоном... — Она еще со школьной скамьи боялась математики больше табачного дыма...
Молодой человек в потертых блеклых джинсах и кроссовках на босу ногу очень понравился дочери Кате, а кот Теофил обнюхивал его долго и одобрительно.
— Где абитуриент? — спросил математик, но руки мыть отказался.
— Я здесь, — крикнул Зыков, сидя в кресле и куря сигарету.
— Учиться никогда не поздно, — сказал математик, — но...
— Вы уж постарайтесь, — перебила его Мария Григорьевна, — мы за ценой не постоим.
— Собственно, в какой институт вы собираетесь поступать? — спросил математик. — Программы весьма разнятся.
— 3наний мне хватает, — пояснил Зыков, — иногда лишнее говорю.
— Вы уж постарайтесь, — жалобно попросила еще раз Мария Григорьевна. — Гипнозом по курению.
— Это какое-то недоразумение, — удивился математик. — Я не занимаюсь гипнозом и сам курю.
— Курите на здоровье, — успокоила Мария Григорьевна. — Работа у вас нервная.
— Математика всесильна, — поддержала дочь Катя, пытаясь прочесть марку джинсов на гибкой фигуре математика.
— Я стеснен материально, — замялся с сомнением математик, оглядывая сдобную Катю и сервант, забитый хрусталем. — Конечно, можно попробовать вычислить вашего мужа и отца.
— Вычислите его, может, осознает!
Перед сеансом математика хорошо накормили. Глотал он быстро и с удовольствием, а в конце даже начал пережевывать пищу.
Потом они с Зыковым не таясь закурили и начали лечение.
— Тензорный анализ здесь не годится, — сказал математик, — займемся обыкновенной статистикой.
— Статистика знает все, — поддержал Зыков, — статистикой меня уже лечили.
— Итак, за день вы выкуриваете пару пачек сигарет и сжигаете коробок спичек?
— Курю, сколько себя помню, — сказал Зыков, — а на спичках не сэкономишь...
— Не скажите, все учтем, — математик достал электронный калькулятор и углубился в расчеты. Получилась огромная сумма.
Зыков крякнул, но взял себя в руки:
— Не в деньгах счастье!
— Счастье неизвестно в чем, — философски заметил математик, — но деньги для счастья обязательны. По последним проверенным данным, одна выкуренная сигарета сокращает жизнь на полчаса.
Он снова углубился в расчеты, Зыков закурил очередную сигарету.
— Странно, очень странно, — пробормотал математик, — проверим еще раз.
Нет, все верно: по моим расчетам, вы должны были умереть за пятнадцать лет до рождения.
— Как так! — от неожиданности Зыков выронил изо рта сигарету.
— Все просто, вы, видимо, существуете в иррациональной области, вы трансцендентны.
— А жена Мария Григорьевна, дочь Катя, кот Теофил?
— Они существуют в нормальном ряду, они натуральны.
— А мне туда можно? — спросил обалдевший Зыков.
— Нет, там вроде как вагон для некурящих... Следующий раз я разложу вас в ряд Фурье, — пригрозил математик на прощанье.
Мария Григорьевна и дочь Катя застали Зыкова в растерянности.
— На испуг брал, — объяснил Зыков свое состояние, с сомнением разминая сигарету. — В ряд, говорит, разложу, потом, может, корень начнет из меня извлекать.
Привыкшая всю жизнь складывать и приумножать, Мария Григорьевна вздрогнула.
— Он такой, — искренне заволновалась она. — Настоящий гипнотизер! Вот и Катя учиться захотела, консультаций требует.
За полчаса до прихода математика кот Теофил уже лежал в прихожей, Катя вертелась перед зеркалом, Мария Григорьевна жарила и парила на кухне. Один Зыков сохранял олимпийское спокойствие.
Математик ворвался радостный:
— Я доказал теорему! В правую часть системы «человек-сигарета» следует приложить внутреннюю или внешнюю силу, и будет результат!
Зыкова как пациента до теоремы не допустили.
— Внешняя сила — физическое насилие, — догадалась Мария Григорьевна.
— Ага! — радостно подтвердил математик. — Вязать его!
— Не имеете права! — крикнул из соседней комнаты Зыков. — Без санкции прокурора не дамся!
— Тогда можно приложить внутреннюю силу — собственную волю, — сказал математик.
— Я согласен, — затравленно крикнул Зыков, — чувствую в себе эту самую волю.
— Хорошо, — сказал математик, — обучение закончено. Заплатите мне аккордно, как за ребенка средней одаренности, и я пошел.
Кот Теофил обошел математика и с грацией крупной овчарки лег у дверей, перекрывая выход.
— Я хочу учиться, — выдохнула Катя, приближаясь к математику на бесконечно близкое расстояние. — Консультируйте меня.
— В какой институт? Куда желаете? — спросил математик, чувствуя себя жалким коэффициентом.
— Куда вы скажете, — нежно заявила Катя.
— Кушать подано, — заботливо напомнила Мария Григорьевна.
Математик нервно закурил и впервые ощутил вред никотина. Перебивая табачный дым, с кухни аппетитно пахло пареным и жареным.
«Счастье неизвестно в чем, — философски подумал математик, — но хорошее питание счастью не помеха».
Забытый всеми, Зыков усилием воли снял волевое напряжение и впервые за много дней спокойно закурил.
© Виктор Гастелло
Похожие статьи:
Вы действительно хотите начать курить? → Минусы курения
Азбука курения → Предисловие ко второму русскому изданию
Вы действительно хотите начать курить? → Плюсы курения
Азы курения → Желание курить
А дальше и геометрия Лобачевского, и ТО А.Эйнштейна, пытаясь понять которые, приходится слегка переломить часть мировосприятия. И чтобы время в разных системах текло по-разному, и размеры не были постоянны... А сигарета является каким-то мостиком в "иррацио". Вспоминается "Мы" Замятина: главного героя всегда пугал квадратный корень из минус единицы, а когда он встретил I, роковую женщину, курящую - единственную курильщицу Единого государства - почувствовал то же ощущение, что и в детстве, в школе, на теме "Комплексные числа". Черт, жутко понравилась параллель с математикой, которая, действительно, является чем-то вроде гипноза - это своя философия...
